[D-r Zlo]

Автор: D-r Zlo
Фэндом: "Аристокоты", они же "Коты-аристократы"
Название: "Совсем как взрослые"
Персонажи: Тулуз / Мари, Берлиоз / Мари
Жанр: гет, романтика, инцест.
Синопсис: было писано на заявку: "Aristocats. Ad! Тулуз|Ad!Мари|Ad!Берлиоз. Котята повзрослели, Мари стала столь же очаровательной леди как и мама. С природой не поспоришь, оба брата внезапно обнаруживают что влюблены в родную сестру. Попытки добиться её расположения, склоки друг с другом и другими котами".
От автора: имеется хуманизация персонажей ^^
Дисклеймер: на персонажей не претендую, а вот на фидбэк - очень даже )))

текст

Старик Роджер растроганно сморкается в носовой платок, приговаривая про себя: «Молодые господа, вы так, так выросли, какие же вы взрослые, а я вас такими вот помню, вот старой госпоже радость-то на небе, храни Господь её душу…», пока грубоватая смотрительница господских конюшен Фру-Фру не одергивает его неуверенным: «Ну, будет, старик…».
Мари легко кланяется и всё так же игриво смеётся: матушкина радость, один в один такая же красавица; когда они стояли рядом с покойной матерью (храни Господь её душу!) казалось, что это один и тот же человек, и только присмотревшись, можно было заметить, что глаза у юной Мари вовсе не такие синие, а, скорее, ближе к бесцветному – но бесцветному благородному цвету горного хрусталя, а не безликого бесцветного городских луж. У неё прелестные тонкие руки и восхитительный голос, сводящий с ума Париж уже не один сезон; так юная красавица стала любимицей вечеров и объектом пересудов и мужских страстей – «А вот вы знаете, а вы знаете? кааак, вы не знаете, что она…» — и далее по тексту.
И когда владелицы салонных журналов, эстетствующие дамы элегантного предпенсионного возраста, лукаво скрываясь за веерами, невинно спрашивали её старшего брата, Тулуза (не дай боже Берлиоза!), о правдивости этих слухов, то полноватый и мягкий рыжий молодой человек, с интеллигентной бородкой странствующего художника, краснея и стесняясь, отвечал, что вовсе оно всё неправильно; конечно, Мари редчайшая красавица, говорил он, вздыхая и незаметно для всех теребя край вельветового пиджака, но чтобы вот так, намеренно сводить с ума женатых мужчин…
Нет, Мари, конечно же, никогда, продолжал утверждать он про себя, привычно раскладывая за сестру огромное количество таких одинаково ненужных подарков от поклонников.
Мари добрая, она бы никогда так не делала. А ещё она самая милая и красивая юная мадемуазель во всём Париже, Франции, мире. Нет-нет, конечно же…
Берлиоза же о нечто таком спрашивать было опасно и бессмысленно: музыкант, но не богемный пианист устраиваемых аристократией вечеров и концертов, а из тех, которые катаются по всему Парижу на ишаках и бочках, носят в петлицах странные предметы (неслыханное дело – запихнуть в петлицу алюминиевую ложку! и как это понимать?!), читают невозможные стихи, играют странную музыку (Берлиоз из них, конечно же, гений, единственный из этих диковатых молодых людей, у которого в музыке есть такт, красота и лирика; ну а остальные же…) и ведут себя нарочито эксцентрично и скандально. К тому же, хихикнет вам в ушко одна из светских сплетниц, он так обожает свою сестру, так заботится о её светлом имени, что скинет с балкона не только всех её бесконечных ухажеров, но и вас самих, будь вы даже женщиной – вот, знаете, был такой прецедент…
Сама же Мари с удовольствием принимала ухаживания окружающих её мужчин, но близко к себе не подпускала никого – нет-нет, как же так, матушка была бы расстроена её дурным поведением, никаких мужчин, только цветы, конфеты и редкие знаки внимания с её стороны.
«Глупенькая ты, сестра, — говорил ей мягкий Тулуз, не поворачиваясь ни в коем случае к ней лицом, — они же верят и любят, а ты…».
Она подлетает к брату, целует его в мягкие губы и ласково говорит «Прости, Тулуз, братишка, я больше так никогда-никогда не буду!». И улетает, распевая легкомысленную песенку о бедняжке Жоржет; а у Тулуза – бессонная ночь, тихие слезы в подушку и ладонь, изведенные и изорванные десятки черновиков, и лишь один, дама на котором удивительно похожа на прелестную певицу Мари, и даже бантик на платье абсолютно точно такой же…
Берлиоз рассеянно курит, ругается, огрызается, уходит в ночь, и Мари, расстроенно качая светловолосой головкой, строгим голосом говорит ему: «Ну что ты, Берлиоз, ну хватит, ты же себя так изведешь, растратишь…». Он пытается ругаться, но крайне неумело, растерянно; наконец, когда она наклоняется к нему, чтобы замазать липко пахнущей театром гримировальной пудрой следы от побоев, похожие на пятна краски у Тулуза, он притягивает её к себе, не целует, но лишь ласково, как котенок, трется носом о её щеку; она не вырывается, и даже, кажется, почти что мурлычет.
И затем они, все втроём, выходят на свет: прелестная юная богемная певица, легкая и вечно молодая Мари, мягкий и добрый художник-меценат Тулуз, продолжавший чувствовать теплый огонь на своих губах, и диковато-мрачный музыкант Берлиоз, шепчущий про себя, что все это вовсе не неправильно, а очень даже правильно – для него, для Мари, для Тулуза, в конце-то концов…

И никто-никто не должен об этом узнать, совсем никто-никто.

@темы: Гет, Disney, Коты-аристократы, G, Фанфикшен